Роберт Хайнлайн - Чужак в чужой стране [= Чужой в чужой земле, Пришелец в земле чужой, Чужак в стране чужой, Чужак в чужом краю, Чужой в стране чужих]
— Патти! Смотри!
Миссис Пайвонски опустила взгляд. На коже отпечатались двумя кроваво-красными стигматами его губы. Она начала терять сознание… но ее искренняя вера не дала ей упасть в обморок.
— Да. Да! Михаил…
Вскоре татуированную женщину заменила достойная домохозяйка в платье с глухим воротничком и длинными рукавами.
— Я не буду плакать, — сказала она торжественно, — и вечность не знает прощаний. Я буду ждать.
Она поцеловала Майкла, потом Джил и вышла, не оглянувшись.
Глава 28
— Богохульство!
Фостер поднял взгляд.
— Кто-то укусил вас, юноша? Это крыло строили в спешке, и внутрь залетело много всякой дряни: целые рои почти невидимых чертенят… Они безвредны, однако их укусы вызывают неприятный зуд.
— Ну… это надо видеть, чтобы поверить… Сейчас я перемотаю всеведушку немного назад.
— Вы бы удивились, юноша, узнав, во что я способен поверить. — Тем не менее супервизор Дигби отвлек часть его внимания. Трое временных, людей, как он увидел, мужчина и две женщины, размышляли о вечном. Ничего такого. — И?
— Вы слыхали, что она сказала? «Архангел Михаил»? Ну и ну!
— Ну и что же?
— «Что же»? О Господи!
— Это вполне возможно.
Нимб Дигби задрожал.
— Фостер, вы, возможно, не очень внимательно посмотрели! Она имела в виду этого переростка в коротких штанишках, этого уголовника, что отправил меня сюда. Посмотрите-ка еще раз!
Фостер увеличил изображение и отметил, что ангел-стажер прав… Увидел он кое-что еще, увидел и улыбнулся своей ангельской улыбкой.
— Откуда вам известно, юноша, что это не так?
— Что???
— Последнее время я не видел Майка в Клубе, но его имя значилось в списке участников Миллионолетнего Турнира Солипсистов[31]. Это знак, что он, скорее всего, в командировке. Майк один из искуснейших игроков в солипсизм в этом секторе.
— Но это замечание непристойно!
— Вы удивитесь, узнав, сколько прекраснейших идей Босса, бывало, именовались непристойными. Хотя, пожалуй, вы не удивитесь: ведь вы прикладник. Но слово «непристойность» ничего не значит. Оно не имеет теологического значения. «Для чистого все вещи чисты».
— Но…
— Я просто свидетельствую, юноша. Впридачу к факту, что наш брат Михаил, похоже, отсутствует в данный микромомент — я не знаю, где он; у нас вахты не совпадают, — эта татуированная женщина, которая сделала вещее предсказание, вряд ли ошибается; она сама, в определенной мере, святая.
— Кто это сказал?
— Я говорю. Я знаю. — Фостер снова улыбнулся светлой ангельской улыбкой. Милая маленькая Патриция! Уже, не молода, но все еще по-земному желанна… И сияет внутренним светом, словно витраж на солнце. Он заметил с гордостью, свойственной скорее смертным, что Джордж закончил свое величайшее посвящение.
Когда он последний раз видел Патрицию, работа была еще в разгаре. Этот рисунок о том, как он был призван на небеса, вовсе неплох даже в Высшем смысле. Надо не забыть отыскать Джорджа, похвалить его и сказать, что видел Патрицию. Хм… А где сейчас Джордж? Художник-созидатель в отделе конструирования Вселенной, работающий под непосредственным началом Зиждителя, насколько помнится… Неважно, по главной картотеке его можно будет найти за долю миллионолетия.
Каким лакомым кусочком была Патриция, и как свято неистова! Чуть побольше апломба, чуть поменьше покорности, и он сделал бы ее жрицей. Но такова уж была потребность Патриции: принимать Бога соответственно собственной натуре. Пожалуй, ей самое место было среди лингаятов[32]… но там она была без надобности. Фостер подумал, не стоит ли снова отмотать всеведушку назад, посмотреть, как она там, и с ангельской сдержанностью решил не делать этого: работы было по горло.
— Оставьте всеведушку, юноша. Я хочу сказать вам кое-что.
Дигби подчинился. Фостер почесал нимб: скверная, конечно привычка, но он делал так всякий раз, когда размышлял.
— Юноша, вы никак не войдете в ангельскую форму.
— Мне очень жаль…
— Сожаление — это не для вечности. Истина в том, что вас слишком занимает этот молодой человек, который может (или не может) быть нашим братом Михаилом. Послушайте… Во-первых, не вам судить о механизме, посредством которого вас отозвали от паствы. Во-вторых, вас раздражает вовсе не он (его вы не слишком-то знали); если по-правде, все ваши заботы — о той черненькой секретарше. Она заслужила мой Поцелуй как раз к тому времени, когда вы были отозваны. Заслужила?
— Я еще испытывал ее.
— Тогда, вне всяких сомнений, вы будете ангельски довольны, узнав, что Верховный епископ Шорт, лично проведя полное испытание (о, в высшей степени полное; я говорил вам, что он не знает никакой меры), удостоил ее моего Поцелуя, и теперь она наслаждается полным Счастьем, которое вполне заслужила. Ммм… Пастырь должен находить радость в работе, но когда он избран, он имеет право радоваться и этому тоже. Случилось так, что сейчас имеется вакансия в недавно открытом секторе для Хранителя-стажера… Работа несколько ниже вашего номинального ранга, зато вы приобретете прекрасный ангельский опыт. Эта планета (можете думать об этом месте, как о планете, там сами увидите) заселена триполыми, а не двуполыми существами, и я докладывал Высшим Властям, что сам Дон Жуан неспособен добиться хоть какого-то успеха ни у одного из трех тамошних полов… Это не предположение. Я запускал его туда на пробу. Он стенал и молил вернуть его обратно в уединенный ад, который он выдумал для себя.
— Значит, вы хотите сослать меня в провинцию? Чтобы не мешался!
— Це-це-це! Вы не можете мешать. Это единственная Невозможность, которая допускает возможность всего остального. Я устал повторять вам это с тех пор, как вы прибыли. Но пусть это вас не мучает. Вам дозволено вечно питаться. Ваши ордера включают временную петлю, так что вы сможете вернуться сюда-сейчас без потери во времени. А теперь летите и принимайтесь за дело. У меня довольно своей работы.
Фостер вернулся к тому месту, на котором его прервали. Бедная душа, временно обозначенная как «Алиса Дуглас». Быть побудителем — тяжелое предназначение, но она приняла его, не дрогнув. Работа ее была закончена, а сама она теперь нуждалась в отдыхе и восстановлении здоровья вследствие неизбежной усталости после битвы. Она билась, кричала и испускала эктоплазму[33] из всех отверстий.
Да, она, конечно, не нуждалась в очищении после такой грубой работы. Но другой работы просто не бывает. «Алиса Дуглас» была абсолютно надежным оперативным работником. Она могла принять любое сомнительное назначение, если только оно подразумевало девственность. Предстояло ли ей гореть на костре или всю жизнь прожить в монастыре — она соглашалась на все.
Не то, чтобы он обращал особое внимание на девственниц. Тут был лишь профессиональный интерес к хорошо сделанной работе. Фостер последний раз глянул: на миссис Пайвонски. Вот такую работу он ценил. Милая маленькая Патриция! Благословенная крепенькая самочка…
Глава 29
Когда за Патрицией закрылась дверь, Джил спросила:
— Что дальше, Майк?
— Мы уезжаем. Джил, ты знакома с психоанализом?
— Да. Но не так хорошо, как ты.
— Ты знаешь символику татуировки? И змей?
— Конечно. Все, что касается Патти, я поняла еще при первой встрече. Я надеялась, что ты найдешь способ.
— Я не мог, пока мы не стали водными братьями. Секс — это хорошо и полезно… но только если он взаимен и ведет к возрастанию близости. Я грокнул, что если я сделаю это без увеличения близости… я не был уверен.
— Я грокнула, что ты не мог, Майк. Это одна причина… одна из многих причин, почему я люблю тебя.
— Я так и не грокнул «любовь», Джил, и не грокнул «народ». Но мне не хочется, чтобы Пат уходила.
— Останови ее. Пусть она останется с нами.
«Ожидание, Джил».
«Я знаю».
— Сомневаюсь, — добавил он, — чтобы мы дали ей все, что она хочет. Она хочет отдавать себя всегда и каждому. Собрания Счастливых, змеи и выступления — этого недостаточно для Пат. Она хочет положить себя на алтарь для каждого в этом мире… и всегда… и сделать всех счастливыми. Это Новое Откровение… Я грокаю, что это значит разное для разных людей. Но для Пат оно значит именно это.
— Да, Майк. Милый Майк.
— Время уходить. Надевай платье и бери свою сумочку. Я избавлюсь от хлама.
Джил подумала, что она бы не прочь взять с собой пару вещиц. Майк всегда отправлялся в путь с лишь одеждой, что на себе… И похоже, грокал, что ей это нравилось.
— Я надену вот это голубое. Оно мне нравится.
Платье взмыло в воздух, повисло над Джил, и, как только он подняла руки вверх, опустилось на нее. Сама собой застегнулась молния. Туфли прошествовали к ее ногам, и она ступила в них.
